|
В современной популярной психологии сейчас очень много говорят о любви к себе. Практические психологи из разных стран мира со страниц книг, издающихся миллионными тиражами, неустанно твердят: полюби себя и будешь счастлив, здоров и богат. К сожалению только, никто из них, говоря о позитивном отношении к себе, не касается темы покаяния. А разве истинная любовь к себе не заставляет нас, в первую очередь, задумываться об участи своей бессмертной души? Парадокс: психология в переводе с греческого — «наука о душе». Но о проблеме духовного здоровья души она предпочитает умалчивать. Где же выход? Устранить этот «пробел» поможет святоотеческая литература. Тем более, что все психологи единодушно заявляют: любовь к себе нужно отличать от эгоизма. Действительно, святые отцы учат: себялюбие (эгоизм) есть источник всякого греха. Считается даже, что падение Адама было вызвано тем, что он дал войти в душу свою холоду и мраку себялюбия, себялюбивым желаниям. И вправду, эгоист, руководствуясь лукавым инстинктом обособления, «любит» только себя, живет лишь для себя. Смысл жизни он видит в наслаждении и потворстве низменным плотским влечениям. По сути, такому духовному калеке ни Бог, ни ближние не нужны. Себялюбец, находясь в самообольщении, замыкается только на материальном, на теле, не видя Неба и Божественной Реальности. Святой Максим Исповедник писал: «Самолюбие есть страстное и безрассудное любление тела. Противоположны ему — любовь и воздержание. Очевидно, что имеющий самолюбие имеет все страсти». Афонские старцы тоже отмечали саморазрушительное настроение эгоиста: «Если тобою владеет себялюбие, ты делаешь не то, что полезно, но то, что приятно». И потому отцы, следуя Евангелию, призывали плоть покорять духу, а чувственность — разуму… Естественно, что православное понимание любви к себе в корне отличается от светского. Конечно, Христова любовь не совместима с ненавистью, даже по отношению к самому себе. А вторая заповедь Спасителя гласит: «Возлюби ближнего, как самого себя», — то есть любовь к себе выступает неким эталоном, образом любви к другим. В этой связи интересно высказывание блаженного Августина: «Любовь к ближнему имеет свои границы в любви каждого человека к себе самому»… Однако, возникает вопрос: как же любить себя без себялюбия? Ответ можно найти в посланиях преподобного Антония Великого: «Не будем самолюбцами… кто знает себя, знает всех людей… Это относится к нашей умной природе, которая сокрыта в нашем теле тления, но она не принадлежала ему изначально, и она будет от него освобождена. Но тот, кто может любить себя, любит всех». Здесь речь идет о необходимости достижения самопознания. Важно открыть в себе и полюбить свое истинное «я», сотворенное по образу Божию. Преподобный учит: «Узнавайте себя… Тот, кто знает себя, знает Бога… Кто может любить себя, любит всех… кто любит ближнего, любит Бога; и кто любит Бога, любит свою душу». Вот ключ к познанию евангельской любви к себе: нужно любить свою душу, эту, по словам святого, бессмертную, невидимую телесными очами «умную сущность». О том же пишет и протоиерей Геннадий Фаст в книге «Небесная лествица»: «Любить себя, с точки зрения христианина, — это любить в себе… образ Божий… А вот когда я в себе люблю себя, это уже идолопоклонство, это уже сотворение кумира, строительство капища внутри себя. Но такое возникает только тогда, когда я себя люблю вместо Бога. Не Бога в себе, а себя вместо Бога… Если в любви нет Бога, то эта любовь непременно примет страстные формы, а это ведет к трагическим исходам… надо любить себя — ту бессмертную душу, которую вверил нам Господь и которую ты должен спасти». А вот, как рассматривает отец Геннадий любовь к себе через призму исповеди: «В исповеди как раз и раскрывается, что человек в первую очередь болен самолюбием, тем, от которого мы должны отрешиться, о котором Господь говорит: отвергнись себя. И редко-редко кто любит себя по евангельской заповеди о любви… казалось бы, уже исповедь, человек по доброй воле говорит о грехах. Но как он о них говорит? Он стыдится говорить о своих грехах и из ложного стыда утаивает или говорит не все и не до конца: Почему? Да потому, что любит себя. И не хочет выглядеть плохо в глазах священника. Вот это-то и есть то самолюбие и себялюбие, от которого надо отречься. Сделать это очень нелегко, ибо он сам для себя идол, поклоняется самому себе, и ему трудно распроститься с этим идолом, трудно его сокрушить, сокрушить это капище — храм языческий — внутри себя самого. Когда христианин действительно любит себя, тогда он исповедуется беспощадно… Но такое полное беспощадное к себе исповедание почти отсутствует. Даже когда человек ничего не утаивает, он начинает говорить, оправдываясь. Он называет грех, но не столько в нем кается, сколько в нем оправдывается. И опять здесь присутствует любовь к себе — кумиру и идолу. А если б он любил себя как образ Божий, то он этих самооправданий и объяснений своего греха уже бы не приводил, а искал бы причину греха, чтобы не повторить, не согрешить вновь и тем вернуть себе утраченный образ Божий. Или еще есть такое самооправдание: человек на исповеди приводит свой грех, а потом сам с ужасом говорит: «Даже не знаю, как это могло случиться, как я могла (мог) сделать это!» И опять, самолюбие греховное, то есть человек считает, что он, конечно же, гораздо выше и лучше, но почему-то случился этот грех, даже непонятно как, вроде случайного эпизода. А случайностей в жизни нет. В ней все закономерно. И при истинном покаянии человек в подобном случае не греху своему удивится, а тому, что не сделал худшего. «Это благодать Божия удержала, потому что я на самом деле хуже, и благодарение Богу, что не сотворил я еще большего греха», — вот как должен он оценивать себя… Но, слава Богу, есть люди, в которых живет сознание своей великой греховности, в их исповедях нет самооправдания, потому что они действительно каются и действительно желают очиститься от своих грехов. Вот они-то и любят себя по-настоящему, по-христиански. Но таковых не так уж много…». Кстати, святые Отцы учили: «Не говори: «Как я допустил это»? Это вопль гордостного самомнения. Смирись, напротив, и скажи: «Чего другого и ожидать было от меня, Господи, столь немощного и худонравного». Однако, говоря о важности покаяния, о. Геннадий напоминает, что каяться нужно перед Христом, ибо самокопание и самоотречение без следования за Спасителем приводит к отчаянию — смертному греху: «С любого коня можно упасть по обе стороны. У одного — нераскаянность и падение. У другого уныние от видения собственных грехов и тоже падение, но уже с другой стороны. Отчего может появиться такое уныние? Вот перед вами два человека, познавших свой тяжкий грех перед Христом, Иуда и Петр. Оба согрешили примерно одинаково. Предательство Иуды и отречение Петра… Кто будет измерять, какой из этих грехов тяжелей? Оба они признались сами себе в своем грехе. Но Иуда кончил жизнь самоубийством — удавился, а Петр очистился и был возвращен в апостольский чин. Важно не абстрактное покаяние, а важно покаяние именно перед Христом. Петр, когда после отречения увидел Христа, и их взгляды встретились, вспомнил предостережение Учителя. «Пропел петух, и вышед он плакал горько». То есть Петр покаялся о тяжком грехе отречения перед очами Христа. А Иуда? Иуда понял, что он предал кровь невинную, он понял весь ужас, всю тяжесть своего греха, но его взор со взором Христовым не встретился. Когда он понял, когда осознал весь ужас содеянного, он пошел к убийцам Христовым и перед ними каялся, а не перед Христом. Между Петром и его грехом стоял Христос. Между Иудой и его грехом Христа не было. Вот когда мы один на один с грехом без Христа в душе, тогда и наступает уныние, отчаяние и гибель. А когда между мной и грехом Христос, распятый за этот грех, Искупитель, взявший его на себя, тогда — слезы вины, покаяния и радость прощения. А между Иудой и его грехом не было Христа, хотя Христос еще был жив и Иуда мог посмотреть ему покаянно в глаза, как Петр. Более того, между Иудой и его грехом стали убийцы Христовы… Дьявол не дремлет. Он сначала человека от покаяния удерживает, но когда видит, что бесполезно, что человек кается, тогда он действует иначе. К себе тянул — не получилось, тогда он толкает от себя. А какая, дьяволу разница, с какой стороны человек упадет? Лишь бы сбросить его с коня. Сначала он говорит: «Да ничего страшного, у тебя нет грехов. Какие это грехи?! Пустое, вздор. И все, что ты сделал, имеет естественное оправдание». Но не послушался его человек, совесть верх взяла, тогда дьявол действует наоборот: «Каешься? А посмотри вот у тебя еще какой грех, а вот еще какой. А это что? А это? И ты еще на что-то надеешься? Да ты посмотри на себя!» И он — убийца Христов — заваливает вас этими грехами, как камнями. Когда между грешником и его грехами стоит дьявол, Каиафы стоят — убийцы Христовы, тогда и приходят отчаяние и гибель. А мы должны знать об этом и только пред Христом каяться, тогда не будет отчаяния. И величайшее самоуничижение святых, которые каялись так, что на лицах их были борозды от слез, не приводило их к отчаянию. И чем более они каялись, тем более просветлялись, ибо обретали радость прощения и возвращения в свой первозданный чин — чин сынов Божьих. Это очень важно, что должно быть не просто покаяние, а покаяние перед Христом, на Себя наши грехи взявшем. Ведь Христос сказал не просто «отвергнись себя». Он сказал еще и «следуй за Мной». А если заниматься самоанализом, самокопанием, самоотречением без следования за Христом, то это значит идти по пути Иуды, он тоже самоотречением занялся, но за Христом не пошел…». Естественно, что такое покаяние без Бога не приводит к евангельской любви к себе… Более того, по большому счету христианину необходимо любить себя только потому, что его любит Бог*. Итак, вывод прост: любовь к себе должна быть освящена любовью Христовой. Нужно любить себя духовно, как говорил апостол Павел: «Любовью Иисуса Христа» (см. Флп. 1:8)… Но, по-христиански любя себя, человеку нельзя забывать, что неизмеримо больше его любит Сам Господь. __________________________ * «Евангельское высказывание «Возлюби ближнего как самого себя» предполагает уважение к собственной ценности и уникальности, любовь к тому, что является самой глубиной человеческой личности, осознающей, что она любима Богом и бесконечно дорога в Его очах. В связи с этим вспоминается беседа с одной девушкой, которая, находясь в состоянии серьезного внутреннего кризиса, была убеждена в том, что она — ничтожество. «Как тебе кажется, Бог тебя любит?» — «Он любит всех» — «А тебя, лично тебя?» — «Ну, наверное, и меня…» — «Как ты думаешь, неужели Бог настолько неразборчив, чтобы любить всякое ничтожество?» После этой фразы девушка глубоко задумалась. Впоследствии она вышла из кризиса, взяла ответственность за свою жизнь, решила проблемы, приведшие ее к такому состоянию. Через некоторое время она сказала мне, что именно этот разговор, заставивший ее усомниться в собственном ничтожестве, был решающим, переломным в ее христианской жизни» (Игумен Евмений (Перистый) «Луч надежды в наркотическом мире», стр. 208. По благословению архиепископа Амвросия Ивановского и Кинешемского). Для размышления. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: 1. «Люди стыдятся сознаться, что они не веруют в высокое достоинство и предназначение свое, в то, что они — бесценный образ Божий, прелюбезный Богу, которому предуготовано и обещано бесконечно-великое блаженство на небесах — в единении с Богом. Как бедняк не верит, что он может сделаться богачем и весьма знатным человеком, — так многие христиане не веруют, что они будут обладать богатством будущих благ и будут спосаждены на небесах о Христе туне (даром). Мы дивимся, как без особенных засбуг с нашей стороны, ожидает нас такая высокая честь и слава, такое богатство. Мы самолюбивы, корыстолюбивы, скупы и не понимаем, как может существовать такая бесконечная Любовь, такой премудрый и бескорыстный Отец; — нам все еще как будто не верится, что «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, чтобы каждый верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоанна 3:16)». 2. «Христианину, волею или неволею согрешающему, напоминай чаще о его достоинстве, что он обожен и что наше естество посажено на престоле с Богом Отцом, Сыном и Духом Святым. Еврею, магометанину, язычнику при случае скажи, чего они лишаются чрез свое коснение в неверии, скажи им, как возвышено наше естество Сыном Божиим, как облагорожено, облагодатствовано; христиан увещевай оставить грехи ради такого благородства их природы; неверующих привлекай к вере Христовой». 3. «Душа моя! Помни свое небесное достоинство и не возмущайся из-за вещей тленных и ничтожных. Уважай и в других людях небесное их достоинство и из-за чего-либо тленного не дерзай оскорблять или ненавидеть их». 4. «Уважай себя, как образ Божий; помни, что этот образ — духовный, и ревнуй об исполнении заповедей Божиих, восстановляющих в тебе подобие Божие…». |
68
